Принцесса действительно была нехороша. Она сидела в кабинке для хороших девочек с самым злоехидным видом, кровавые моррисовские хризантемы цвели вокруг нее, а одна самочинно пристроилась за ухом. Принцессе не хватало только веера, темного клеврета и планов насчет завоевания мира. Поэтому из кабинки ее никто не выгонял, все нервно ждали, пока она не отулыбается змеиной улыбкой и не пойдет себе с богом... фотографировать на валенок совсем другую принцессу.



...которая то хулиганила, то притворялась паинькой, однако лимоны вокруг нее золотились досрочно, гранаты лопались от спелости и птицы запевали, как по команде. А невнятная пестико-тычинка над принцессиной макушкой так основательно ощутила себя короной, что даже возгордилась. Так лимонами, гранатами и птицами хулиганистая принцесса была коронована единогласно.

Злоехидная ее соперница подумывала о заговоре, перевороте и море крови, но в конце концов все обошлось мирно. Старая ведьма, с сожалением оставившая свои недоваренные яды, нечищенные котлы и заговоры на порчу, набуровила принцессам по стакашке самого отвратительного кофе, какой только можно вообразить, будь ты хоть сам сатана. И та из принцесс, которой досталась не корона, а цветок за ухо, удовлетворилась псевдокофейной дрянью. Потому что ну какая, в самом деле, разница, когда всё в мире так быстротечно и неправильно?

Самая большая ледяная горка растаяла, накануне Рождества расцвела верба, льда во всей столице не осталось и бутылку "Клико" заморозить, но и без "Клико" елки ходили на головах...



Напротив мэрии сиял Тадж-Махал, крышуя киоски. В киосках отравительницы из ведьминых кущ потчевали доверчивых аборигенов и гостей столицы кофейком, сваренным, само собой, из личных запасов слабительного и мочегонного.



На Гоголевском бульваре у ног явно обеспокоенного Николая Васильевича растопырились какие-то инопланетные осьминоги. С носа у Гоголя капало...



А на Никитской выросли световые елки-палки, но не только они.



Из подозрительных пряничных домиков гуляющих заманивали протертой волчьей ягодой с травками-пупавками по двести пятьдесят рубликов за пять столовых ложечек — какой же кофий без закуски! Пробуй, милок, пробуй, сама варила, еще о прошлом веке. Нынче это уж не джем, а сущий... раритет. Дети от такого угощения плакали, обнимая бесчувственные пластиковые маффины размером с телегу, их мамы тоже плакали и тоже припадали к маффинам.



А Тимирязев над входом в этот дурдом делал вид "И не мое это, братцы, дело!", усердно глядя в сторону.



Интересно, окажись его голова повернута не в сторону здания ТАСС, а в сторону фонтана имени издевательства над Пушкиным и Натали, великий ученый сделал бы усилие, дабы отвернуться? Фонтан, и без того довольно ужасный, обзавелся светоносным мультиоргазмом.



Потом принцессы ехали домой: ужасная страдала от действия ведьминского кофе, прекрасная обещала ей скорое избавление и хорошие фотографии (первое осуществилось, второе, увы, нет).

...А над их головами висели плакаты о защите себя собственными силами, без надежды на доблестную полицию. Жаль, сфокусировать валенок телефон не удалось (как и в другие разы). Хотя в разъезжающихся глазах ужасной принцессы плакат так и выглядел: один похотливый тип мацал за задницу второго, притворяющегося "Я не я и жопа не моя!" — а позади этих двоих кто-то так возбудился, что у него аж голова светилась.



Вот такое вот световое шоу, малята.