Ох уж эта мне проблема с безумной любовью в искусстве. Без нее искусство, почитай, инвалид в кресле-каталке, половина тем invalid становится. Конечно, писать о любви разумной, не разрушающей рамок и не отодвигающей на задний план всякие социальные ориентиры, и вполовину не так интересно. С викторианских времен, когда тема мезальянса муссировалась особенно охотно, история всепобеждающей любви остается по-прежнему популярным горячим блюдом в искусстве.
А между тем иссякают запасы главного топлива для всё преодолевающей страсти, для незакрытого гештальта. Ведь непреодолимых препятствий между влюбленными все меньше. Конечно, на каких-то финансовых Олимпах могут насильно женить наследников финансовых империй ради слияния компаний, особам королевской крови тоже не всегда удается взять в жены любовь всей своей жизни, ну а звезды - так те вообще могут сходиться-расходиться с себе подобными по требованию продюсера в рамках пиар-акции. Но если пересчитать поголовье заложников своего статуса, то результат составит несколько сотен человек. И даже если их тысячи, утрамбованных в брак насильно, с опереточными страстями и попытками побега - всё равно получается не так уж много в соотношении с миллиардами людей, которым просто... недоступна безумная любовь.
Нет, если безумная любовь придет - в виде коллеги по работе, случайного попутчика в поезде, клубного завсегдатая, красавца-курьера на лихом мотороллере (чего на свете не бывает), то что, спрашивается, мешает ей предаться? Социальное положение выше или ниже, чем у предмета страсти? Пфуй. Штамп в паспорте? Пфуй еще раз. Моральная догма? Нет, вот эта последняя как раз может. Но скорее в форме застенчивости, боязни отказа и страха попасться на горячем. Однако заметьте: ни одного непреодолимого препятствия. Ни. Одного. Если ваше чувство столь сокрушительно, социум поворчит-поворчит, да и отступится: ваша взяла. Сойдитесь и будьте счастливы.
А значит, написать захватывающую историю страсти Гиневры и Ланселота, Тристана и Изольды, Хитклиффа и Кэтрин, Арагорна и Арвен
Кроме самих влюбленных.
Дуся Бегбедер в своей книге "Любовь живет три года" вздыхает: "Любовь кончается, когда нельзя вернуться назад. Так приходит осознание: вода тихо течет под мостами, мы не понимаем друг друга, мы расстались и сами не заметили как... Вот она, значит, какая, взрослая жизнь: строить замки из песка, потом прыгать на них двумя ногами и строить снова, опять и опять, прекрасно зная, что океан их все равно слизнет"...
Ай, бедный. Начитался, насмотрелся, нанюхался одуряющих мифов про любовь вечную - и вдруг прозрел. Внезапно. Обнаружил, что любовь:
- либо упоительная катастрофа, которую придется пережить по-быстрому или по-быстрому же погибнуть - и через несколько лет,
- либо перманентный ремонт отношений, вроде бесконечной покраски моста Золотые ворота - так же и мост от человека к человеку постоянно страдает от коррозии и требует целой команды маляров-верхолазов для подкрашивания утрат.
Неужели, неужели нет средства сохранить жар любви до тех пор, покуда смерть не разлучит нас? - патетически восклицают эти пожилые дети, а вернее, эти благонамеренные устрицы, которым вовсе не хочется, чтобы любовь выдирала их из уютных раковин и поливала лимонным соком. Притом, что на устричной ферме их именно для этого и растят, чтобы оторвать от перламутровых створок, полить жгучей хренью и сожрать живьем. Альтернатива - сдохнуть от неведомого устричного мора, слишком теплой или слишком холодной воды, быть высосанным морской звездой... А какая разница, морская звезда или голливудская? Звезды - хищники, питающиеся устрицами. И почему устрицы не могут этим гордиться?
Извините, отвлеклась. Итак! Строить, разрушать и снова строить чересчур хлопотно, хочется с первого разу и насовсем. С первой попытки и вместе навек.
Причем воспринимается оно не как "хочется", а как "должно". Так, дескать, оно и должно быть в любви. Искусство обещало! Оно обещало нам люблю-нимагу на годы и годы без всяких там законов термодинамики и энтропии! А мы, много ли раз мы любили БЕЗУМНО? Если не считать фанатение при виде актера, которого видели только на экране, или восторг от лицезрения первого красавчика класса - последний раз никогда! К тому же с годами способность обезуметь от любви и вовсе поутихла, слилась с пейзажем, точно засадный полк Боброка.
И где была эта безумная любовь, когда мы сползали в законный брак из гражданского? Разве мы скандировали, словно чирлидеры: "Сохраним нашу любовь!", размахивая помпонами и поддерживая наше чувство? Скорее уж: "Выплатим нашу ипотеку!" - вот ради чего помпонами и бонбонами шевелить пришлось куда интенсивней... Почему, почему, сетуют искатели любви страстной и страдальцы по Бегбедеру, человек устроен так, что принимать судьбоносные решения предпочитает верхним мозгом, а не нервным узлом в копчике? И ведь не сказать, чтобы у большинства людей мозги думали лучше задницы, некоторые жопой чуют: из затеи ничего не выйдет. А мозг знай уговаривает: ничего, мол, стерпится-слюбится!
Впрочем, какая разница, чей голос был услышан - разума или этой... нижней
Проблема в том, что любовь - ночное животное. И безумная потребность в любви, желание быть рядом кажутся мишурой при свете дня.
При свете луны или в фазе затмения разума всё представляется таким правильным, важным и неизбежным - и кто я такой, чтобы возражать? Зато солнечный свет, зараза, ухитряется продемонстировать всё, что лунный морок успешно скрывал, заставив тебя даже днем танцевать на луче, будто ты и не человек вовсе, а окосевшая майская феечка. Солнышко скальпелем проходится по безумствам, столь любимым классиками и мэтрами: опять тебе неймется? На остренькое потянуло? Или правильнее будет сказать - на грязненькое? Почему бы тебе не трахнуть свою законную половину, которая всегда под рукой и ваш перетрах с нею благословлен небесами? Что? Опять Бегбедер? "Надо выбирать: или ты с кем-то живешь, или этого кого-то желаешь. Нельзя ведь желать то, что имеешь, это противоестественно"? Ну и кобель же твой светоч мысли и нравственный ориентир!
Интересно, как Ланселоты-Тристаны устраиваются так, что их никто не называет кобелями? При прочих равных они ведь делали то же самое, что и искатели любви вечной, а значит, либо нестабильной, либо незаконной. Нет другого способа поддерживать нужную температуру страсти, нежели неуверенность в завтрашнем дне. Как только уверенность возникла, страсть остывает до дружбы. И эта дружба - отказ от лелеемого замысла. Оттого и несет с собой разочарование и облегчение одновременно.
Тони, любовная лодка, здравствуй, мыс Быта, семейных обедов и печенек, приюти-ка усталого пирата... перед следующим рейдом.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →