После предыдущего поста вдруг такое тоскливое чувство нахлынуло... Бывает у артистов ощущение: публика кажется холодной, опасной тварью в темноте. Что-то у этой твари в голове кипит, булькает, ворочается - и неизвестно, что в результате произойдет, обнимет она тебя своими щупальцами от глубокой признательности, удавит или сожрет (вполне вероятно, что из той же признательности). И неважно, сколько той публики - несколько тысяч человек или несколько десятков. Публика - это Ктулху. Просто разного размера Ктулху.
Не страшны лишь ктулхята размером с носовой платок. Потому, наверное, многие и не заводят большого количества френдов, что вести блог как бы для себя и нескольких приятелей - это больше похоже на поход с приятелями в кафе пару раз в неделю, чем на выступление перед публикой. Ну а коли взялся за гуж, назвался груздем и вообще, черт тебя понес на эти галеры... То через какое-то время перестаешь даже испытывать драйв от мысли: меня слушают! ОНИ меня слушают! Я могуч! Я велик! Нет уж, думаешь, я скорее вЕлик. На котором норовят покататься все - и те, кто умеют, и те, кто не умеют. Причем вторые, словно разочарованные игрушкой дети, лупят меня по раме и колесам: плохая, плохая хреновина, почему ездить на тебе не так удобно, как в автомобиле? Почему нам приходится крутить педали, а в гору переть тебя на себе? Где комфорт и безотказность? Где легкость автоматического управления? Где чистое, беспримесное развлечение?
Ладно, я понимаю: публика - она разная. Не хочу переводить стрелки на читателя, как это сейчас принято: кругом сплошное быдло, которому подавай кромешное чтиво. Фигня это, господа стрелочники, споро переводящие стрелки. Публика воспринимает любой уровень - от беспомощного рассказа в пионерско-скаутском стиле "Девочка-девочка, беги, черная рука идет за тобой" до многоплановой прозы, которая даже для своего создателя чересчур сложна.
Именно эта всеядность публики вначале создает у начинающего писателя иллюзию всемогущества: будут жрать что дам! эй, вы же меня любите! я не вижу ваших
Во время оно для писателя (и вообще для человека творческого) считалось неприглядным занятием лизать очко власть имущим без перерыва и выходных. Над верноподданническими настроениями в искусстве не смеялся только ленивый. Неприлично было и публику облизывать - таких называли конъюнктурщиками и поругивали в критике. Сегодня тех лизунов поднимают на штандарт как знаковых фигур и выдающихся мастеров слова. А что? Многие и были мастерами слова. С мыслями дело обстояло несколько хуже, но на сегодняшнем фоне писатель среднего советского уровня благоухает, словно клубничный кекс. И выглядит до чертиков независимым интеллектуалом. Потому что хотя бы ладошкой прикрывался, когда отсасывал. Чего сегодня нам, писателям, делать категорически не советуют: вдруг кто-то из потенциальных клиентов не заметит, насколько ты в этом деле хорош?
Издатель и публика буквально возвышаются над нами, расстегнув штаны. И поверьте, это нисколько не возбуждает. От нас ждут, что мы станем участвовать в каких-то дебильных издательских проектах, работать на какую-то стратегически важную аудиторию, следовать каким-то якобы безотказным схемам...
Вся эта байда (а это именно байда и ничего более) разрушает единственно важную вещь в искусстве: понимание того, что и зачем автор делает. Можно многого не уметь, многого не знать, многим не владеть - со временем придет. Но если человек не понимает, творчеством он занимается или чмаффки зарабатывает, оно не может не проявиться в результатах его труда. Когда читаешь книги, натянутые, точно сова на глобус, на некие "потребности рынка", понимаешь: вот оно, очередное порождение издательской паники. Не желая учиться тому, что, собственно, и составляет ядро издательской профессии - то есть продавать имеющийся товар - издатель наш вообразил себя нашим соавтором. Координатором, так сказать, потоков сознания в писательской голове.
Но недаром же говорил доктор в "Формуле любви", что голова предмет темный, исследованию не подлежит. И хотя эту докторскую истину наука сто лет как пытается подвинуть - не сказать, чтобы наука очень в том преуспела. Хотя наука - она умная-а-а-а... Зато координацией голов занимаются личности, неспособные тапки под диваном отыскать, а не то что ключ к успеху у широкой аудитории. Вот и выдумывает по следам УЖЕ состоявшихся успешных проектов - типа "Доктора Хауса" - какого героя, каких коллизий, каких историй публика желает. Каковые идеи, изначально провальные (потому что донельзя вторичные и вдобавок устаревшие), необходимо воплощать столь хрупким инструментом, как вдохновение. К коему, надо сказать, ни издатель, ни его челядь никакого почтения не испытывает. Припомню (пусть не первый раз - уж больно хороша) беседу с одной представительницей правоверного издата: "Профи в области прозаики вдохновляется по заказу (раз!), пишет удобочитаемые (два!) и увлекательные (три!) для представителей практически любого социального слоя тексты, способен расписать серию как минимум на четыре-пять романов (четыре!), соблюдает сроки (пять!), грамотен (шесть!) и в достаточной мере, чтоб редактор не вешался, владеет языком (семь!)".
Я, относясь к категории рабочих лошадей, пашущих, пока пашня не кончится, все-таки сознаю: написать чистенький текстик и стоящую книгу - вещи настолько разные, что, очевидно, разница попросту не вмещается в головы издателей и мелкой сошки, при них кормящейся. Слишком она велика, эта разница. И кроет издательское ЧСВ, слово бык овцу.
Издателю не только не дотянуться до того уровня, когда можно вмешаться в процесс создания и поруководить рождением шедевра. От издателя вообще ничего такого не требуется. Не его это чашка чаю. От издателя требуется то же, что и от любого посредника между производителем и потребителем: довести до сведения разных категорий читателя, что именно для него выпущено данным издательством. Не одно на всех "Спешите видеть" с душком скандальности и дешевой завлекаловки: заходите-заходите, господин хороший, у нас лучшие девочки в городе, а уж какие дешевые! Не флаеры с баннерами "Это не просто история любви, это история всех нас!" Подобные крючки устарели еще в середине прошлого столетия, когда публика привыкла к броскости и слащавости рекламы как к неизбежному злу. Публика - существо одновременно всесильное и ажурное. Его надо брать тонко.
Но так же, как плохому танцору и яйца мешают, плохому посреднику и производитель, и потребитель продукта - все нигадяи. Плохие авторы, плохая публика, давайте одну заставим покупать по бумажной книге в неделю, а второго принудим писать бесплатно. Издатель нонче такой борзый, что постоянно тянет спросить, с какова он раёна.
А публика, предоставленная самой себе, тем временем опасно клубится в темноте и сверкает глазами в твою сторону, писатель. Неизвестно чего ждет, неизвестно как отреагирует, неизвестно как настроена... Попытай счастья, дружок. Но не строй воздушных замков, не строй. "Надежда - глупое чувство". (с)
